Неточные совпадения
Ей не только было тяжело, но она начинала испытывать
страх пред новым, никогда не испытанным ею душевным
состоянием.
Но он помнил тоже, что бывали минуты, часы и даже, может быть, дни, полные апатии, овладевавшей им, как бы в противоположность прежнему
страху, — апатии, похожей на болезненно-равнодушное
состояние иных умирающих.
И если бы в ту минуту он в
состоянии был правильнее видеть и рассуждать; если бы только мог сообразить все трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств, еще остается ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что он бросил бы все и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и не от
страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он сделал.
Будь она в Москве, в Петербурге или другом городе и положении, — там опасение,
страх лишиться хлеба, места положили бы какую-нибудь узду на ее склонности. Но в ее обеспеченном
состоянии крепостной дворовой девки узды не существовало.
Тем не менее, несмотря на всю смутную безотчетность его душевного
состояния и на все угнетавшее его горе, он все же дивился невольно одному новому и странному ощущению, рождавшемуся в его сердце: эта женщина, эта «страшная» женщина не только не пугала его теперь прежним
страхом,
страхом, зарождавшимся в нем прежде при всякой мечте о женщине, если мелькала таковая в его душе, но, напротив, эта женщина, которую он боялся более всех, сидевшая у него на коленях и его обнимавшая, возбуждала в нем вдруг теперь совсем иное, неожиданное и особливое чувство, чувство какого-то необыкновенного, величайшего и чистосердечнейшего к ней любопытства, и все это уже безо всякой боязни, без малейшего прежнего ужаса — вот что было главное и что невольно удивляло его.
Плантаторы обыкновенно вводят в счет страховую премию рабства, то есть содержание жены, детей помещиком и скудный кусок хлеба где-нибудь в деревне под старость лет. Конечно, это надобно взять в расчет; но страховая премия сильно понижается — премией
страха телесных наказаний, невозможностью перемены
состояния и гораздо худшего содержания.
— Какая смелость с вашей стороны, — продолжал он, — я удивляюсь вам; в нормальном
состоянии никогда человек не может решиться на такой страшный шаг. Мне предлагали две, три партии очень хорошие, но как я вздумаю, что у меня в комнате будет распоряжаться женщина, будет все приводить по-своему в порядок, пожалуй, будет мне запрещать курить мой табак (он курил нежинские корешки), поднимет шум, сумбур, тогда на меня находит такой
страх, что я предпочитаю умереть в одиночестве.
К концу года у меня образовалось такое смешение в голове, что я с невольным
страхом заглядывал в программу, не имея возможности определить, в
состоянии ли я выдержать серьезное испытание в другой класс, кроме приготовительного.
Но от
состояния подавленности и
страха ничего положительного произойти не может.
В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому
состоянию, без малейшего колебания и
страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит.
Тревожные чувства тоски и
страха увеличивались во мне вместе с усилением грозы, но когда пришла величественная минута безмолвия, обыкновенно предшествующая разражению грозы, чувства эти дошли до такой степени, что, продолжись это
состояние еще четверть часа, я уверен, что умер бы от волнения.
Прошла неделя. Хрипачей еще не было. Варвара начала злиться и ругаться. Передонова же повергло это ожидание в нарочито-угнетенное
состояние. Глаза у Передонова стали совсем бессмысленными, словно они потухали, и казалось иногда, что это — глаза мертвого человека. Нелепые
страхи мучили его. Без всякой видимой причины он начинал вдруг бояться тех или других предметов. С чего-то пришла ему в голову и томила несколько дней мысль, что его зарежут; он боялся всего острого и припрятал ножи да вилки.
Елена не возражала своему мужу; в это мгновение ее гораздо больше беспокоила слабость Инсарова, чем
состояние всего молодого поколения России… Она села возле него, взяла работу. Он закрыл глаза и лежал неподвижно, весь бледный и худой. Елена взглянула на его резко обрисовавшийся профиль, на его вытянутые руки, и внезапный
страх защемил ей сердце.
И ни в чем еще не был виноват Алексей Степаныч: внушениям семьи он совершенно не верил, да и самый сильный авторитет в его глазах был, конечно, отец, который своею благосклонностью к невестке возвысил ее в глазах мужа; об ее болезненном
состоянии сожалел он искренне, хотя, конечно, не сильно, а на потерю красоты смотрел как на временную потерю и заранее веселился мыслию, как опять расцветет и похорошеет его молодая жена; он не мог быть весел, видя, что она страдает; но не мог сочувствовать всем ее предчувствиям и
страхам, думая, что это одно пустое воображение; к тонкому вниманию он был, как и большая часть мужчин, не способен; утешать и развлекать Софью Николавну в дурном
состоянии духа было дело поистине мудреное: как раз не угодишь и попадешь впросак, не поправишь, а испортишь дело; к этому требовалось много искусства и ловкости, которых он не имел.
Тупое, глупое чувство бессилия помочь вместе со
страхом будущего и с горячечной напряженностью от бессонницы и устали привели его в какое-то раздраженное
состояние.
От этого и его беспокойство, и
страх, и тревожное
состояние души.
— Лучше всего за границу!.. Пусть с вами едет и господин Миклаков! — отвечал князь, как бы поняв ее
страх. — Я, конечно, обеспечу вас совершенно
состоянием: мое в этом случае, как и прежде, единственное желание будет, чтобы вы и я после того могли открыто и всенародно говорить, что мы разошлись.
Каждый раз, когда мне приходится бывать в нетронутом настоящем лесу, мною овладевает то особенное душевное
состояние, которое переживалось еще в детстве, когда случалось с смешанным чувством
страха и благоговения проходить по пустой церкви.
А значительное лицо, довольный тем, что эффект превзошел даже ожидание, и совершенно упоенный мыслью, что слово его может лишить даже чувств человека, искоса взглянул на приятеля, чтобы узнать, как он на это смотрит, и не без удовольствия увидел, что приятель его находился в самом неопределенном
состоянии и начинал даже с своей стороны сам чувствовать
страх.
Говорят, что излишние вопросы прибавляют излишнюю горечь в жизни, что отсутствие вопросов предохраняет от
состояния бессменного
страха, в котором очутился бы человек, если б он всегда видел вещи в их действительном, беспокровном виде.
Он явился тогда, чуть не дрожа от
страха; он думал, что Blanche закричит и велит его прогнать; а потому, при таком обороте дела, он пришел в восторг и весь этот месяц пробыл в каком-то бессмысленно-восторженном
состоянии; да таким я его и оставил.
Несколько раз он взглядывал на лошадь и видел, что спина ее раскрыта и веретье с шлеею лежат на снегу, что надо бы встать и покрыть лошадь, но он не мог решиться ни на минуту оставить Никиту и нарушить то радостное
состояние, в котором он находился.
Страха он теперь не испытывал никакого.
В душу ее закралось тревожное опасение, как бы Полояров насильно или обманом не отнял у нее ребенка. На нее напал затаенный и мучительный
страх. Что он в
состоянии сделать это — она не сомневалась; поэтому надо быть теперь вечно настороже, надо, может, тяжелой борьбой отстаивать свое материнское право.
Нутро другого — больное, темное, упадочное; жизнь томит его, как плен, на всякий удар жизненного грома он в смятении вздрагивает своими издерганными нервами; он не в
состоянии понять, что можно любить в этой жизни, где все только
страхи и скорби.
Страх может быть более высоким
состоянием, чем легкомысленное погружение в обыденность.
Страх есть
состояние унижающее, а не возвышающее человека.
Трагедия морали в том, что моральное сознание не может победить жестокости, жадности, зависти,
страха, ибо все эти
состояния обладают способностью возрождаться под видом добра.
Страх есть
состояние дрожащей, трепещущей, падшей твари, которая находится в низинах бытия и которую со всех сторон подстерегают опасности.
Страх — оппортунистичен, и в
состоянии сильного
страха человек на все бывает согласен.
Отсутствие
страха есть райское
состояние.
Человек запуган грехом и запуган моралью, он в
состоянии паники, панического
страха на все согласен, лишь бы избавиться от этого
страха.
Случайно я увидел в зеркале свое отражение: бледное, искаженное
страхом лицо глянуло на меня холодно и странно, как чужое. Мне стало стыдно Степана и досадно, что он видит меня в таком
состоянии… Ну, да теперь уж все равно…
И мною, мало-помалу, овладело неприятное чувство. Сначала я думал, что это досада на то, что я не в
состоянии объяснить простого явления, но потом, когда я вдруг в ужасе отвернулся от огонька и ухватился одной рукой за Пашку, ясно стало, что мною овладевает
страх… Меня охватило чувство одиночества, тоски и ужаса, точно меня против воли бросили в эту большую, полную сумерек яму, где я один на один стоял с колокольней, глядевшей на меня своим красным глазом.
То чувство, которое выражается в людях
страхом смерти, есть только сознание внутреннего противоречия жизни; точно так же, как
страх привидений есть только сознание болезненного душевного
состояния.
Только богатые люди умеют обращаться с деньгами. Люди труда испытывают перед богатством зачастую род суеверного
страха. Не они управляют своим
состоянием, а
состояние управляет ими. А это уже никуда не годится!
— При этих условиях мне, конечно, ничего не оставалось делать, как принять твердое решение сделаться мужем Конкордии. Кто бы был так неблагоразумен, чтобы отказаться от счастья, которое было в его руках… Но тебе, дружище, я поведаю свою тайну… Меня пугает это счастье… Чем заслужил я его? Мое
состояние, ты знаешь сам, сильно расстроено… А теперь я снова богат… Мною, повторяю, овладевает
страх…
Состояние души Иоанна благоприятствовало замыслам Григория Лукьяновича; он успел нагнать на царя почти панический
страх, рисуя перед ним возможность осуществления преступных замыслов со стороны князя Владимира Андреевича, которого царь, по мысли того же Малюты, ласковою грамотою вызвал к себе в гости.
С начала октября императрица Анна Иоанновна стала прихварывать. Это
состояние нездоровья государыни, конечно, не могло не отразиться на
состоянии духа придворных вообще и близких к императрице людей в частности. Одно обстоятельство усугубляло
страх придворных за жизнь государыни, несмотря на то, что случившееся внезапное нездоровье Анны Иоанновны вначале было признано врачами легким недомоганием и не представляло, по их мнению, ни малейшей опасности, тем более что императрица была на ногах.
Ум его в таком
состоянии делался способен на одни лихорадочные скачки и легко приходил к самым антилогическим выводам, поддаваясь попеременно паническому
страху и гневному раздражению.
Волынской дрожал от унижения, от
страха, что Липман откроет тайну его женитьбы, от чувства ужасного
состояния, в которое поставил Мариорицу, жертвующую для него всем, что имела драгоценнейшего на свете — девическою стыдливостью, — и, бешеный, уступил своему врагу. Он молчал.
Далее что? «…решился этим
состоянием русского войска воспользоваться, распускает слухи, что изнеможение и нарвский
страх господствуют в нем…»
Страх?
Стыдливость,
страх, любовь под видом тоски неизъяснимой долго боролись в ней и привели ее в лихорадочное
состояние.
Сначала он порывался было сейчас идти к графу, снова напомнить ему об обмане Настасьи, представить ему свое несчастное и неестественное положение в обществе и всю гнусность его поступка — украсть человека из родной семьи и воровски дать ему право незаконно пользоваться не принадлежащими ему именем,
состоянием и честью. Но Михаила Андреевича удерживала клятва, данная родной матери, и
страх мести со стороны Настасьи его матери за открытие тайны.
В такое
состояние она, впрочем, пришла не сразу; в первое время она старалась побороть этот охватывающий все ее существо
страх, измышляла даже средства отделаться от своего угрюмого попутчика, пробовала заговорить с ним о деле, но получала лишь одно лаконичное «после».
Волнение смотрителя еще больше умилило Светлогуба, и, удерживая радостные слезы, он стал ходить от стены до стены, не испытывая теперь уже никакого
страха, а только умиленное
состояние, поднимавшее его выше мира.
Иассон —
состояния (т. е. поведения) совсем худого, всегда пьянствует, многие в монастыре воровства поделал, днем и ночью с монастыря ходит, соблазны делает,
страха Божия и стыда лишился».
Но не то с душевным
состоянием тех людей, которые пользуются насилием, подчиняются ему, участвуют в нем. Все эти тысячи, миллионы людей вместо естественного и свойственного людям чувства любви к братьям испытывают ко всем людям, кроме маленького кружка единомышленников, только чувства ненависти, осуждения и
страха, и до такой степени заглушают в себе все человеческие чувства, что убийства братьев кажутся им необходимыми условиями блага их жизни.
Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное
состояние ожидания
страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто кроме времени не поможет ему.